zemphi | «КАПЭЕСНЯ» (навеяно всё теми же заметками из эмгэушной рассылки)

Бабуля – божий одуванчик. Седые аккуратненькие кудряшки, сморщенное, но подсвеченное непонятной нам ВЕРОЙ личико, стройная – нестарческая – фигура... Платья: как у Мальвины. Чередовались розовое и голубое. Отличная дикция, лекции читала без бумажки, все даты в голове.

А вела-то она у нас, братцы, предмет под названием «История КПСС». Да-да, тот самый, который пару лет спустя заменили на «историю религии» или «историю искусств» (на выбор). И тогда нам по молодости лет и глупости казалось, что это вещи пиздец какие разные. Хотя на том же первом курсе сам академик Рождественский, за которым – нам на потеху – всегда ходила свита японцев с диктофонами, фиксирующими каждый вздох Учителя... Так вот, на одной из лекций по общему языкознанию Рождественский поведал как-то, что у коммунистической идеологии та же структура, функции и выразительные средства, что и у религии.

И мы были очень удивлены подобным сопоставлением, и к сведению приняли, но толком не поняли. Ибо молоды были и пиздец как глупы. Точно также мы не «рубили» причин японского благоговения, и почему – «Мэтр»; ведь вещи-то озвучивает элементарные, очевидные вещи. Даже никаких словей заумных не употребляет. Глупы были, говорю же...

Лично мне потребовался ещё десяток лет, чтобы узнать цену такой вот «простоты». И выяснить, кстати, что вообще не всем дано достичь того уровня мудрости, когда наступает простота.

Но – вернёмся к бабульке. Мы были дети перестройки и ебать хотели историю КПСС, которой нас ещё успели накормить в школе. Мы по молодости не понимали, что через некоторое время «история кпсс» станет просто ИСТОРИЕЙ, и культурному человеку (тем более, с претензиями на реформаторство и склонностью к критицизму) нехило бы её плохо-бедно знать. Мы хотели читать не ленинские работы, а самопальные издания Библии, «Камасутры» и Хейдеггера, которые продавались на «сачке».

По любому, конец «капэесни» был уже не за горами, и часов на неё было выделено мало, и дальновидное факультетское начальство предвидело уже замену ея на совсем другие истории – помоднее. Видимо, ждали, чтобы бабульке тихо-мирно уйти на пенсию. А семестровый экзамен тем временем дальновидно заменили на зачёт.

Но – зачёт зачётом, а конспекты Маркса-Энгельса-Ленина требовалось предъявить, и на лекциях показываться, ибо глаз у нашей розово-голубой бабульки был орлиный (в чём на зачёте мы и убедились). И вот ходили мы на лекции... А первый курс – это вообще, такое дело... Моя подружка Катька – которую я представила мальчику из кубинского посольства – девственность потеряла ещё давно (кстати, с мальчиком они потом поженились, уехали на Кубу и до сих пор, дорогая редакция – считай, «двадцать лет спустя» - живут счастливо и детей настрогали уже не то трое, не то четверо). Это что касается Катьки. А мы – Наталья, Ирка и я – только ещё собирались (в смысле, не замуж, а девственность терять...). Соответственно, мысли наши были заняты в основном подготовкой к этому событию. Которое всесторонне нами обсуждалось. В том числе – на лекциях по капэесне. Вообще-то, на других лекциях тоже. Но отчётливо помню, как мы восторгались, когда бабулька поведала аудитории один раз, что тогда-то и тогда-то «партия насчитывала столько-то боевых членов». Ну, прям лыко в строку, вы меня понимаете.

Короче, началась первая сессия, и это был полный пиздец, потому что параллельно с учёбой имели место любовь и перспектива избавления от девственности, и подруга Катька (не та, которая вышла замуж за кубинца, а другая) оставалась у меня ночевать, потому что мы допоздна готовились к зачётам и экзаменам... Именно готовились, да, а не только языком чесали. Катька на меня оказывла организующее действие. Как увидит, что на роже улыбка идиотская, а глазки блестят похотливо, так сразу – ррраз! – «ну-ка, Аня, проспрягай-ка мне латинский глагол такой-то!», или «объясни, чем коннотат отличается от денотата!»

... А тут ещё капэесня! Ну, как-то чего-то где-то подчитали, школьную программу повспоминали, опять же – тетрадка с конспектами ленинских работ... И в назначенный день, с зачётками в руках – стоим под дверью аудитории. Откуда один за другим выпадают однокурсники с «незачётами»... Вот. Потом, когда весь курс уже просто бьётся в истерике, из аудитории вываливается обессиленная Наташка Седова и показывает «зачёт». Мы все: как?! Чем?! «Я ей просто сказала, что у меня на тумбочке лежит «Капитал» Маркса, и я его на ночь всегда почитываю чуть-чуть».

«И покатило?! Такой грубый стёб?!» - «Ага. Надо просто войти в роль и сказать, что ВЕРУЕШЬ.»

Войти в роль...

Что я реально помню о предмете? Честно сказать, местами было даже ИНТЕРЕСНО. «Манифест» помню. Диалектика мне гегелевско-марксисткая понравилась очень... До сих пор уверена, что работает она именно так, и сформулировано на диво чётко. В работах Ленина удивляла логичность выкладок, жалко только было, что всё это как искуссный карточный домик разваливалось у меня в голове, ибо, согласно новым веяниям - «отправные точки были не те». А, ну и частушку:

Как-то Людвиг Фейербах
Поругался с Гегелем:

Разорвал на ём рубах

И ударил мебелем.

... Мне удалось войти в роль. И вопросы достались, на которые я, в принципе, могла ответить. Глядя в прозрачные, изнутри подсвеченные, старческие бабулькины глаза, я сказала ей, что храню комсомольский билет (хуйня, сразу после поступления я его благополучно выбросила...), плачу взносы и постоянно перечитываю «Детскую болезнь левизны». Кажется, пенсионная коммунистка прослезилась от умиления.

И поставила мне «зачёт».

Она в тот день была в розовом...

А я вышла из аудитории, испытывая острый стыд. Почему-то.