![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
«Кристина и Мясо» - драма из аргентинской жизни в 3-х частях
Пролог
Утром 17-го марта президент Аргентины – донья Кристина Фернандес – вышла из Розового Дома под перекрёстным огнём немедленно посыпавшихся на неё вопросов и репортёрских фотовспышек... СМИ жаждали крови и сенсаций, ведь в субботу, 13-го, произошло невероятное: секретарь по вопросам внутренней торговли – Гильермо Морено – взял и запретил экспорт аргентинского мяса.
Поскольку музыку в конечном счёте заказывает капитал – 15-го марта сеньору Морено пришлось снять упомянутый запрет. Немудрено: по данным агенства REUTERS, мясной экспорт Аргентины в 2009 году составил 586.000 тонн, а соответствующее пополнение государственной казны - 1.652,7 млн. долл. Основным заказчиком аргентинцев является Россия (141.278 тонн). За ней следуют Германия и Чили, которые тоже с напряжённым вниманием следят за развитием событий в стране танго и мате.
Ситуация меж тем сложилась такая: исполнительная власть в лице Кристины Фернандес и секретаря по вопросам внутренней торговли объявила, что аргентинцам мяса не хватает самим, и поэтому если скотоводы не понизят внутренние цены на самые востребованные отрезы, то палки в колёсах экспорта неизбежны. И - в качестве экстренной меры - призвала повергнутых в шок соотечественников кушать рыбу, а не мясо. Собственно, 17-ого марта Фернандес и Морено вышли из Розового Дома за тем, чтобы прошествовать к рыбной палатке, оперативно установленной сразу за ограждением.
Дабы глава государства могла вдохновить граждан своим примером. Потому что требовать от аргентинцев сменить говядину на треску – это всё равно, что убеждать, скажем, немцев отказаться от сосисок в пользу жареных термитов, столь популярных в колумбийской глубинке.
Дальше события развивались весьма символично: донья Кристина попросила взвесить 750 гр. рыбы. Расплачивался за неё Оскар Паррильи - госсекретарь – у которого нашлась только крупная купюра. Сдачи у продавщицы не оказалось, и треску президент получила «в подарок», тут же передарив её репортёру опозиционной газеты «Ла-Насьон». «Теперь злые языки могут сказать, что я дала вам взятку,» - весело пошутила донья Кристина.
Часть 1. Кристина и Приход (к власти)
Вообще-то удивляться особенно нечему. У президентов Латинской Америки нынче мода на декларации в духе И.А.Крылова - "ты всё пела - это дело, так поди же, попляши".
Список подобных призывов нужно, конечно же, начинать с Чавеса: в октябре прошлого года он рекомендовал соотечественникам ходить в сортир с фонариком. Ну, чтобы электричество зря не жечь. Буквально через несколько дней после этого, искромётный президент уже давал указания по мытью в душе за три минуты: "Одна минута - чтобы намокнуть, одна - чтобы намылиться, одна - чтобы пену смыть". Чем не государственный подход?!
Следующим в рейтинге должен быть свежеизбранный президент Чили - Себастьян Пиньера. 6-го марта, во время знакового телемарафона по сбору средств в пользу жертв землетрясения, этот "владелец заводов, газет, пароходов" (как тут снова не процитировать классика!) жизнерадостно призывал сограждан "жертвовать от души", а мы, мол (читай - государство), уж как-нибудь пожертвования пристроим... Причём сам он почему-то широту души не проявил. "Пристраивать" чужие даяния всяко удобнее, чем давать самому.
На этом фоне донья Кристина и её рыба не так шокируют. Впрочем, только аргентинцы решат, что их уже ничем не проймёшь, как исполнительная власть – рраз! – и удумает что-нибудь новенькое. Сменив в 2007 году у руля Нестора Киршнера (своего супруга) сеньора Фернандес успела не только испортить отношения с кормильцами страны - аграрным комплексом, но и рассорить с ними народ, "опустить" президента госбанка, ввести репрессивные методы в отношении опозиционной прессы и в очередной раз предъявить Британской Короне территориальные претензии. Это если по-крупному. А по мелочи – приватизация частных пенсионных фондов, финансовые махинации в пользу собственного бизнеса и подделка университетского диплома (в студенческие годы учёбе сеньора Фернандес предпочитала политику).
«Как же дошли аргентинцы до жизни такой?! – спросит читатель, воспитанный в традициях демократии, - Куда смотрели они на выборах?.. И были ли выборы?»
Были. Причём вполне демократические. А смотрело большинство населения в рот президенту Кирчнеру, который объявил супругу наследницей перонизма и продолжательницей собственной линии. "Собственная" линия Нестора Кирчнера представляла собой обойму краткосрочных экономических программ и позволила с 2003 по 2007 год сократить процент безработицы с 18 до 12%, "поднять" девелоперский бизнес и стимулировать аграрный экспорт (главным образом за счёт сои). Всё это, конечно же, весьма позитивно, но далеко не все краткосрочные меры бывают эффективны в долгосрочной перспективе (к ним мы ещё вернёмся).
С другой стороны, перонизм и свойственная ему популистская идеология чрезвычайно симпатичны аргентинскому люмпену, в который мутировал пролетариат за полвека попыток скрестить социализм с капитализмом. В результате, 44.91% голосов, обеспечивших донье Кристине победу на выборах, складываются из небольшого количества мелких и средних частных предпринимателей, что завидели свет в конце тоннеля после кризиса 2002-2004 года, и 33 % населения, которые согласно данным от Кабинета Социальной Ответственности Католического Университета Аргентины (UCA) в 2007-м находились "на" и "за" чертой бедности.
Если же брать историческую перспективу, прецеденты такого вот маритального «наследования» власти в стране уже имели место. У самого Хуана Доминго Перона третья жена тоже президентом была.
Часть 2. Бурёнки и Система
Издавна известно, что "хорошее" правительство - это такое, при котором колбаса ЕСТЬ и к тому же доступна по цене. В зависимости от кулинарных предпочтений каждого конкретного народа, колбаса заменима на фасоль, сыр, мясо дикого бизона или любое другое традиционное "коммодити".
Надо ли уточнять, что для аргентинцев таким продуктом является говядина. И - так уж исторически сложилось - едят они её весьма активно. По данным Торгово-Индустриальной Мясной Палаты (СICCRA), в год жители страны танго и мате потребляют от 70 до 73 кг мяса. И ещё совсем недавно говядина на запечку обходилась покупателю не дороже 4-5$ за килограмм. Литр молока стоил 0,5$, 250 гр. варёной сгущёнки, без которой аргентинцы не живут, - 1$.
Это, безусловно, заслуга не столько мудрого правления, сколько благословенных природных условий... Однако, электорат президентов-перонистов, предпочитает трактовать относительное благополучее по-другому. И не только потому, что «колбасы» пока хватает. Всё дело в том, что выдвигаемые перонизмом лозунги и социальные программы отвечают модели государственного патернализма, который удовлетворяет человеческую потребность в защите и «чувстве локтя». Избыточная сытость, как известно, стимулирует проявления индивидуализма, а недостаточная – кучность. И получается, что традиционно в Аргентине "низы" недостаточно наелись, чтобы полностью довериться динамике приливов и отливов капиталистического рынка, но вполне сыты, чтобы позволить себе развлекаться классовой борьбой, живя на государственном иждивении, или работая пару часов в день в рамках так называемых «социальных планов». Потому что перонизм подразумевает обязательность подобного пособия и планов.
Бюджета хронически не хватает, но "верхи" этим не смущаются, потому что всё-таки в стране капитализм, и всегда можно надавить на "середняка"-предпринимателя. С одной стороны, повысить ему налоги, а с другой – организовать трудовое законодательство таким образом, чтобы увольняемый работник всегда был ПРАВ. Поэтому в результате тяжбы с работодателем ему обычно "падает" солидная компенсация... И государству тратиться меньше, и трудовому человеку хорошо.
Беда только, что работать трудовому человеку при подобном раскладе хочется всё меньше, а наниматель предпочитает продать дело и жить на низкую ренту (мясо-то дешёвое пока), распростившись с мечтами о корпоративном здании из стекла и бетона или личной яхте. Рост предприятий притормаживается, объём производства растёт черепашьими темпами, народу на нём занято - минимум. Зато спокойнее и взяток давать меньше.
В общем, спасают - природный газ, бурёнки да соя. А политологи ломают копья, отстаивая для столь своеобразного положения дел такие определения, как "партисипационная" демократия, "социализм" и даже "национал-социализм". Потому что полковник Перон питал в своё время слабость к выходцам (в том числе военным) из фашистской Германии.
"Партисипационная" демократия подразумевает более или менее организованное вмешательство масс в вопросы законодательной, исполнительной и судебной власти. В Аргентине оно осуществляется посредством стийихных манифестаций и действует на уровне профсоюзов, обладающих немалым влиянием. Согласно теории американского социолога Сеймора Липсета, подобный "модус операнди" присущ так называемым "нестабильным демократиям"... И нестабильности в жизни аргентинцев хоть отбавляй. Однако, если посмотреть на проблему с точки зрения контроля над средствами производства, термин "социализм" тут тоже вполне применим. То есть, номинально большинство индустрий и услуг является частной собственностью. Но государство - особенно в последнее время - оставляет за собой право вмешиваться практически в любой аспект деятельности бизнеса. И на СМИ давит, не стесняется. Издавая в нужный момент соответствующий закон.
Впрочем, "середняка" спасает здоровый латиноамериканский пофигизм, а казну - бурёнки. Однако, поголовье их за последние 3 года по разным причинам снизилось, да и зарубежным клиентам сериал об отношениях доньи Кристины с аграрным комплексом может надоесть. И что дальше будет - можно только догадываться...
Часть 3. Кристина и Скотоводы
По данным уже упоминавшейся Торгово-Индустриальной Мясной Палаты, в третьем квартале 2009 аргентинское поголовье коров составило 51,9 млн. единиц, что почти на 6% меньше, чем в тот же период 2008-го года. Прогноз на 2010 ничего хорошего не предвещает: эта цифра должна снизиться ещё на 7,7%. Чем объясняется подобный спад?
Как водится, коллапс наступал исподволь. Не последнюю роль сыграли засухи и "пиковое" перепроизводство 2005-го года, когда упали цены на килограмм живого веса. Но решающим фактором всё же стала новая аграрная политика из обоймы экстренных антикризисных мер президента Киршнера. Политика эта была направлена на переориентацию агропромышленников в пользу сои, которая обходится производителю гораздо дешевле и пользуется на международном рынке огромным спросом. Пастбища стали превращаться в соевые плантации, появились новые фермерские хозяйства, государство дало дотацию на необходимую сельхозтехнику, сторонники перонизма заговорили об экономическом возрождении... а мяса стало не хватать. А если электорат не наедается, он перестаёт верить в перонизм, или того хуже - начинает взаправдашнюю классовую борьбу. И пришедшая на смену супругу сеньора Фернандес Де-Киршнер потребовала, чтобы животноводы продавали электорату больше мяса. Животноводы к тому моменту уже осознали, что в финансовом плане ставку им выгоднее делать на экспорт, но с доньей Кристиной лучше не связываться, и стали продавать на внутреннем рынке больше мяса... В процентном отношении в 2009-м на аргентинских прилавках оказывалось 78%, а за границу уходило всего 22%. Так или иначе, пришлось отправлять на бойню тёлок, телят и коров-производительниц. Темпы размножения снизились, говядины в обороте стало ещё меньше, и внутренние цены на неё подскочили на 25%.
Электорат забеспокоился, тем более, что инфляция - явление обширное и немедленно затрагивает другие сферы потребления. Даже официальным источникам ничего иного не остаётся, как признать восьмипроцентный рост цен. Неправительственные организации, однако, публикуют совсем другие цифры. Согласно данным, обнародованным в газете "Эль-Кларин" Институтом Статистики провинции Санта-Фе (IPEC), подорожание продутов за последний год составило в среднем 21,8%. Но это всё латифундисты виноваты, объяснила электорату Кристина Фернандес... И велела Гильермо Морено - секретарю по вопросам внутренней торговли - принять меры. Ну, тот и принял. Сначала в ультимативной форме потребовал снижения цен на 13 наиболее популярных отрубов, а потом заморозил экспорт. То есть, это как бы во благо народа. Но беда в том, что мясокомбинаты начали закрываться и народ увольнять, грозя Аргентине потерей 15 тыс. рабочих мест... И первыми в подобной ситуации восстанут доселе верные перонизму профсоюзы.
Изначально бурёнки попали в аргентинские пампасы из Парагвая. Первые 500 голов привёз основатель Буэнос-Айреса – урождённый гасконец Хуан Де-Гарай. Дело было в 1580 году; отстраивать будущую аргентинскую столицу и одновременно следить за коровами у конкистадоров не выходило, так что импортные экземпляры довольно быстро разбежались по окрестностям и одичали. В процессе одичания преимущества коровьих шкур и мясной диеты оценили местные индейцы.
Но поскольку понятие частной собственности у индейцев на фауну не распространялось, гуляли себе коровы на вольном выпасе... А конкистадоры жаждали порядка. При виде бесхозных животных конкистадорское сердце обливалось кровью, поэтому садились испанцы на горячих коней, брали верёвки, брали длинные копья с небольшой рогатиной вместо пики (см. рис. 1), и выходили на охоту... Рогатина, однако, использовалась вовсе не за тем, чтобы пропороть бедному животному брюхо, а потом зажарить на вертеле. Испанцы мыслили масштабно, и концепция частной собственности являлась основополагающей: бесхозных коров следовало по европейским понятиям приватизировать. А для этого согнать в стадо и пометить.
Индейцам данная инициатива, понятное дело, не понравилась, и в течение долгого времени совершали они набеги на конкистадорские хозяйства. И продолжалось это, пока цивилизация индейцев не истребила.
Кто же нынче хозяин аргентинским коровам? И не уподобилась ли исполнительная власть аборигенам, разоряющим чужое и неспособным сохранить своё?
Вопросы это риторические... Бесспорно только одно: на треску вместо говядины аргентинцы не согласятся.
no subject
no subject